Пачиков Степан Александрович

Пачиков Степан Александрович

Родился в деревне Варташен в Азербайджане, по национальности удин. Окончил Тбилисский университет и аспирантуру при МГУ. С 1994 года проживает в США.

Степан Пачиков до Evernote руководил компанией ПараГраф (президент и генеральный директор). Продав это предприятие Silicon Graphics он стал вице-президентом и главой подразделения Pen&Internet в этой компании. Также работал в Parascript (основатель, член совета директоров), Vadem (старший вице-президент, член совета директоров), а также работал в ЦЭМИ АН СССР (с.н.с.) и Московском Компьютерном Клубе (основатель, президент) и компании МикроКонтур (президент). За время своей предпринимательской деятельности Пачиков основал и продал Microsoft и другим, несколько успешных компаний, общей стоимостью свыше 100 миллионов долларов.

Университетские годы

Ниже в данном разделе приводятся воспоминания Степана Пачикова, запечатленные сетевым изданием "Нетоскоп" в ноябре 2001 года.

В 1968 году - по моему, это было 21 августа - после ввода войск стран Варшавского Договора в Чехословакию мы с моим знакомым Изей Шмерлером расписали ночью стены Новосибирского университета и Торгового центра разными невинными лозунгами типа "Чехословакия - чехам", "Руки прочь от Чехословакии" и т.п. Нас не поймали, хотя пытались, причем мы применяли разные идиотские методы - например, убегая, разливали всюду одеколон, чтобы сбить собак со следа. Утром я прятался дома у Раисы Львовны Берг, а уходил оттуда в женских туфлях (вот пишу - и сам не верю). Но КГБ, в конце концов, от кого-то - а мы всем близким знакомым рассказали о наших подвигах - узнало, что это были мы с Изей, но кроме доноса на нас ничем конкретным не располагало.

Меня выгоняли так же глупо, как мы от них убегали: профессор Суслов, преподававший у нас экономическую статистику, ставил мне двойку за двойкой, пока наш декан, Борис Павлович Орлов, не вызвал меня и не сказал напрямую, что Суслов не примет у меня экзамен, даже если я выучу конспект наизусть, и предложил свою помощь. Он написал два рекомендательных письма, в "Плешку" и в Тбилисский университет, и пообещал задержать приказ о моем исключении, чтобы я успел оформить перевод. Было лето, в "Плешке" я никого не застал и поехал в Тбилиси. Декан - забыл его фамилию - согласился меня взять, но предупредил, что русского отделения "экономической кибернетики" у них нет, а только грузинское. Но он разрешил мне не ходить на занятия, а сдавал я экзамены по-русски. Я проучился в Тбилиси три года и был единственным кандидатом на "красный диплом". На вопрос, почему я перевелся из Новосибирска в Тбилиси, я отшучивался пушкинской строкой: "Там некогда гулял и я: / Да вреден север для меня". После четвертого курса, летом, на военных сборах в Ахалкалаки я познакомился со студентом физфака Сашей Мжаванадзе, сыном Первого секретаря ЦК компартии Грузии. Он жил в соседней палатке и часто просил меня почитать хорошие стихи вслух - между партиями в преферанс.Облачные сервисы для бизнеса: особенности рынка и крупнейшие поставщики. Обзор TAdviser 7.3 т

Весь пятый курс я был на преддипломной практике в ЦЭМИ, где моим руководителем был Виктор Иванович Данилов-Данильян. Под его руководством я написал и опубликовал научную статью, которую предоставил в виде дипломной работы. Я вернулся в Тбилиси "на белом коне". За месяц до госэкзамена за мной приехали из КГБ, сказали,что они все знают, и предложили сделку: я сваливаю все на Изю - он, мол, в Израиле, и ему все-равно ничего не будет, и они закрывают дело. (Много лет спустя я вычислил, кто на меня стукнул, он сейчас - большой человек!) Заодно напомнили, что мой отец при смерти - у него был рак - и что он не выдержит второго исключения сына из университета. Я отказался, и когда на следующий день я пришел на зачет к декану, он, взяв у меня из рук зачетную книжку, размашисто написал "неуд", сказал, что "пригрел на груди змею", и выгнал с факультета. Я шел по Шота Руставели, по правой стороне, если идти вниз со стороны Ваке, опустив голову, понимая, что я остался без высшего образования и мне предстоит объясняться с больным отцом. Неожиданно рядом притормозил Газ-69 и меня окликнули. Я посмотрел налево и увидел Сашу Мжаванадзе. "Степа, ты чего такой грустный?" - "Да вот, меня выгнали из университета". Саша опешил, вышел из машины и выслушал мою печальную повесть. "Ну, из-за такого пустяка я отца беспокоить не буду". Он тут же позвонил куда-то из автомата, сказал мне: "Стой здесь", - и уехал. Через пять минут подъехала черная Волга, меня привезли в знакомое здание (благо, оно было рядом), вышел какой-то полковник, от имени всех органов принес мне свои извинения, я только запомнил фразу: "И в органах допускают безобразия". Я спросил: "А как же мой зачет?" Меня отвезли в Сабуртало, где располагался наш факультет - декан меня ждал у двери; он зачеркнул "неуд", написал "отл", и через месяц я получил "красный диплом". Мой отец, майор ВВС, через несколько месяцев в возрасте 48 лет скончался в своей родной деревне Варташен в Азербайджане (в которой я родился в 1950-м), так и не узнав, что меня опять выгоняли.

Сашу я с тех пор не видел 14 лет. В 1986 году в отчаянной попытке вырвать у таможни подаренные Каспаровым нашему клубу компьютеры, я в приемной министра столкнулся с его помощником Александром Мжаванадзе. Саша выслушал историю про клуб и каспаровские компьютеры, взял у меня из рук прошение, зашел к министру и через минуту вышел с резолюцией "Освободить от таможенных сборов". Мы попили с ним чаю в приемной, и я напомнил ему мою первую историю. Он пожал плечами: "Наверное, но я не помню. Вот как ты Артура Рембо читал - помню. Слушай, почитай еще. "Пьяный корабль". Помнишь?" - "Нет, уже наизусть не помню. Давай, я тебе Бродского почитаю – "Письма римскому другу". ...Если выпало в Империи родиться, / Лучше жить в глухой провинции, у моря. / И от цезаря подальше, и от вьюги. / Лебезить не нужно, трусить, торопиться. / Говоришь, что все наместники – ворюги? / Но ворюга мне милей, чем кровопийца". Больше я Сашу не видел. Через несколько лет я узнал, что он умер от разрыва сердца.

А что касается вопроса, насчет "внутреннего диссидентства", так многие себя таковыми считали. Я отвечу на него шутливым акростихом Леши Китайника, написанным в 1979 году по случаю моего дня рождения. Мы в то время вместе с моим другом Кристофером Инглишем наладили канал доставки в Москву из Лондона огромного количества "всякой литературы". Вот Лешин акростих (Вы уже знаете, что по национальности я - удин):

Средь "Континентов" и хинкали Твой храм, удинский диссидент, Ездок беспечных магистралей; Пока запудрены скрижали Армейской пылью алых лент, Не горячись, СП - пожалуй, У нас в запасе срок немалый.

Мне Леша Науменков напомнил про историю "с кейсом". Году в 80-м, набив кейс-атташе "литературой", я положил его на крышу своего Запорожца, пока расчищал его из-под снега, и так и поехал. Где-то на полпути, на Киевском шоссе, он упал с крыши, но, к счастью, я услышал "странный звук". Я остановился и увидел, как около кейса затормозил КрАЗ. Но я успел раньше! Открыв позже кейс, я обнаружил там поверх Авторханова свой паспорт. "Судьба Евгения хранила..." В те годы, работая в совхозе "Московский" начальником отдела АСУ ("Я внедрил у вас АСУ, хочешь, справку принесу"), я организовал отделение "Общества книголюбов" и довольно активно этим занимался, распространяя хорошие книги "с нагрузкой". На этот же период приходится и пик нашей с Крисом деятельности по распространению "всякой литературы". И вот: лежит у меня дома в поселке Московский на полу гора книг - "Континенты", "Архипелаги", Авторхановы, по многу экземпляров каждого - и тут меня вызывают в Общество книголюбов и вручают грамоту "За активное распространение общественно-политической литературы". Такая большая, красная, с орденами, медалями, словами про ЦК ВЛКСМ... Я в жизни не получал более справедливой грамоты. Я ее храню до сих пор. Вот разберу ящики с книгами и отсканирую.

Начало карьеры

В 1978 году от меня ушла первая жена, а нашу дочь Катю она отправила к своей маме в Челябинск-65. Образовавшийся на месте семейной жизни вакуум должен был чем-то заполниться, и заполнился он компанией моих друзей и знакомых, которые приходили ко мне на улицу Удальцова по воскресеньям на так называемый "домашний семинар".

В начале, в течение нескольких месяцев, Коля Яценко (Каляба) рассказывал о своих исследованиях роли выпускников царской Академии Генштаба в победе большевиков в гражданской войне, доказывая, что молодые и честолюбивые царские офицеры пошли к большевикам военспецами, чтобы доказать старым бездарным генералам, что если бы они их допустили к командным постам в первую мировую, то вся история пошла бы по-другому. Был интересный доклад Жени Полецкого, посвященный критике вышедшей малым тиражом книги Фоменко, Мищенко и Постникова "Критика древнейшей хронологии", в основе которой лежали идеи народовольца Морозова. Женя - в основном, оперируя гороскопами, которые в 1-2 веке до нашей эры входили в моду, и многие купцы и путешественники их себе заказывали перед дорогой - пытался доказать, что основные датировки исторических событий правильные, так как небесные констелляции планет на указанную в гороскопе дату такими и были. Боря Беренфельд рассказывал об очень интересной гипотезе возникновения жизни, о некоторых природных минералах, у которых структура кристалла образовывала некоторые "микро-пустоты", очень точно совпадающие по форме с ДНК, и это могло облегчить появление "двойной спирали". Где-то в середине семинара Володя Шарипанов на пару со своим приятелем, выпускником физтеха, подающим большие надежды математиком и талантливым пианистом Сашей Семеновым – ему даже предлагали принять участие в конкурсе имени Чайковского - рассказывали про "интересные аспекты теории музыки", в основном, о структурно-математических исследованиях гармонии и лада, явно "поверяя алгеброй гармонию".

Про этот наш домашний семинар ходили слухи по Москве, что собираются мужики по воскресеньям, водку не пьют и женщин не приглашают. Это была чистая правда: семинар был чисто мужской, водку не пили, но пили одну-две бутыли сухого вина, которые кто-нибудь приносил - обычно Юра Лезнер, а я всегда готовил одно и тоже блюдо в разных вариациях - "солянку по-грузински".

В этом семинаре принимали участие и Саша Звонкин, ныне профессор вычислительной математики университета в Бордо, соавтор Леонида Левина в одной из самых цитируемых статей в математике "О математической теории сложности", и Жора Пачиков, нынешний президент ParallelGraphics (осколок "ПараГрафа"), и Леша Китайник, который, будучи кандидатом физико-математических наук и специалистом по размытым множествам, был в "ПараГрафе" весьма успешным вице-президентом по маркетингу и выработке бизнес-стратегии все последние годы.

И хотя этот семинар был не первым моим организационным успехом, но я впервые увидел, что могу организовать и "держать" команду. А не первым потому, что в 1967-м в Новосибирском Академгородке, где я сначала учился в физматшколе, а потом - на мехмате Новосибирского государственного университета, я организовал на физфаке вместе со студентом-физиком Мишей Маминым первую в НГУ, первую в Новосибирске рок-группу The Black Lines , стал её менеджером, иногда играл на ударных инструментах, но в основном был импрессарио. Я тогда выбил из ректора университета Спартака Тимофеевича Беляева 5000 рублей (!) и купил по безналичному расчету единственную в области немецкую ударную установку "Трова" и вообще полностью оснастил группу аппаратурой. Позже группа стала лауреатом фестиваля джазовых и рок-ансамблей "Джаз-69". Это вам не контракт с Disney подписать!

Если бы Саша Семенов, работавший по ночам в "ПараГрафе" переводчиком с нескольких языков, согласился с предложением принять участие в конкурсе им. Чайковского, а я продолжил путь Брайана Эпстейна - глядишь, мы бы сейчас с Сашей где-нибудь гастролировали. А так он подрабатывает гомеопатией и переводами c немецкого и английского, а я на даче в Катскильских горах "починяю трактор" да помогаю Матвею Шпизелю собирать в подвале гиперболоид... Но об этом позже.

В 1984-85 годах, начитавшись журнала "Электроника" и уже обзаведясь собственным персональным компьютером (как я им обзавелся, отдельная веселая история), я познакомился с Алексеем Семеновым - доктором физико-математических наук, человеком неординарным, прирожденным лидером, и он ввел меня в круг людей, которые под руководством Е.П. Велихова разрабатывали "Концепцию компьютеризации школьного образования". За два года работы в этой команде я очень многому научился.

В начале 1986 года Велихов предложил нам связаться с Каспаровым и попробовать организовать какой-нибудь компьютерный клуб. Мы познакомились с Гарри, и он предложил передать клубу большую партию Atari, в том числе ультрасовременные Atari 1040, полученные им по контракту Спорткомитета с фирмой Atari. Осталось "уговорить" Спорткомитет от них отказаться, а таможню - "дать добро". Тут случилась одна забавная история, в которой Саша Мжаванадзе, сын "грозного царя" Грузии, первого секретаря ЦК компартии республики, второй раз на несколько секунд появился в моей жизни в роли доброй феи - в данном случае, помощника "таможенного министра" - и исчез опять. (В первый раз он выручил меня, когда в 1972 году, за месяц до окончания Тбилисского университета, меня по требованию КГБ вторично выгнали из вуза).

Гарри Каспаров стал одним из основателей Московского городского детского клуба "Компьютер" и до сих пор входит в Совет попечителей. Я много лет возглавлял клуб, а сейчас в клубе президентом Жора Пачиков, я же вместе с Гарри Каспаровым и Абелом Аганбегяном вхожу в Совет попечителей.

Некоторое финансирование - оплата счетов за электричество, помещение - осуществлял ЦЭМИ, директором которого является академик В. Л. Макаров. Основное оборудование поступило в клуб благодаря Г. Каспарову... и Спорткомитету. Клуб обязан многим людям: серьезно помогали академик Е. П .Велихов, академик А. П. Ершов, академик А. Г. Аганбегян, первый секретарь московского горкома ВЛКСМ В. Копьев. Трудно всех перечислить - наверное, я многих забыл упомянуть. Ершов Андрей Петрович написал гневное письмо редактору журнала "Техника молодежи", в котором была опубликована статья некоего журналиста Михаила Казакова под названием "Дисплей-бой". В ней в лучших традициях статей-доносов писалось, что некий Степан Пачиков организовал клуб с целью экспорта детских мозгов на запад (тоже ведь visionary, далеко вперед смотрел Миша!), что детей, отпрысков больших начальников, привозят в шикарных автомобилях водители в ливреях (логика Мишу не интересовала!), методика обучения в клубе убогая и детей оболванивают компьютерными играми (компьютерные игры в клубе были запрещены, мозги для экспорта надо беречь!). Андрей Петрович очень больно воспринял эту статью и пытался добиться от журнала либо опровержения, либо извинения, либо и того и другого. Кто был тогда редактором, я не припомню, но Ершова они проигнорировали, как, впрочем, и Копьева, а написали что-то вроде того, что Пачиков-дисплейбой пытается заткнуть рот свободной печати с помощью именитых покровителей, но Перестройка, естественно, их всех сметет. Свободу уже не отнять. Народ не позволит!

О сотрудничестве с Каспаровым

После того как Велихов высказал идею привлечь Гарика к созданию клуба, Леша Семенов (ныне академик А. Семенов) узнал телефон и проинструктировал меня, как надо говорить с Кларой Шагеновной. Клара Шагеновна организовала нашу с Гариком встречу. Он принял горячее участие в организации клуба, мы с ним довольно близко сдружились и часто, среди многих интересных тем, в том числе посвященных древнейшей истории, затрагивали проблемы компьютерного характера. Он знал про мое горячее желание организовать что-то вроде русской Bell-лаборатории. Когда я нашел иностранного партнера для организации СП (а это была единственная в то время "правильная" форма существования бизнеса) - Скотта Клососски из Понка-Сити, штат Оклахома, то как-то очевидно было, что Гарик будет членом Правления (наряду с Макаровым, Аганбегяном и Скоттом, позже Скотт Клососски продал свою долю Рону Кацу и уступил ему место в Правлении). Все члены Правления получили небольшую, традиционную для американских фирм, долю в акциях (такую же, как позже получили Эстер Дайсон и Риджис МакКенна). Правда, один из них, по моей случайной ошибке, которую уже невозможно было исправить, получил втрое больше, чем остальные, и это породило впоследствии много проблем, о которых писать не хочется.

В 1994 году, 14 января, примерно в 10 часов вечера, я решил делать для моего сына Саши "Виртуальную машину времени". Этот проект захватил всех: Гарри принимал активное участие в обсуждении этой идеи, Л. Б. Переверзев - тот самый, который в 1965 году ввел в обиход слово "бард" - предложил назвать проект "Альтер Эго". C развитием проекта я уже проводил большую часть своего времени в калифорнийском офисе, с Гарри мы виделись все реже, и сейчас практически не поддерживаем отношений.

Насколько мне известно, ни я, ни Гарри прямого отношения к нынешнему ParallelGraphics не имеем. Я какое-то время был членом Правления. Но в широком смысле, конечно, Гарри имеет отношение к ParallelGraphics: эта фирма - продолжение "ПараГрафа", который вырос из клуба, президентом которого сегодня является все тот же Жора Пачиков. И если бы не участие Каспарова в создании клуба и "ПараГрафа", то неизвестно, по какой дороге пошел бы мировой компьютерный прогресс, но уж наверняка не по Верхне-Чегемской (так называлась, по Искандеру, одна из двух подъездных дорог - driveways - на участке нашего дома в Калифорнии).

О письме Рейгану

Я написал письмо Рейгану в форме статьи, или статью в форме письма, и передал ее на Запад (смешно звучит сегодня) с помощью одного знакомого американца. Я потерял с ним контакт - он присвоил себе деньги, аж 700 долларов, которые принадлежали Антону, и избегал меня. О судьбе этого письма долго ничего не было известно, пока пару лет спустя мне не сказали, что статья была опубликована, кажется, в Washington Post. Называлась она "Железный занавес эмбарго". Эта статья потом послужила основой моей статьи "PC helped part the Iron Curtain" в юбилейном выпуске USA Today. Я уже не могу найти копию оригинального письма без того, чтобы не зарыться на месяц в старые дискеты с MS-DOS'овскими файлами, но смысл статьи сводился к тому, что ввоз персональных компьютеров не надо ограничивать, а надо, наоборот, ввозить их в огромных количествах. (Мой близкий друг Леонид Левин - ныне знаменитый профессор Бостонского Университета, автор теории мультипликативной сложности и NP-полноты, человек острого и парадоксального ума, автор очень неожиданной статьи об американской демократии "Хлеб и Зрелища" - в середине семидесятых говорил мне, что коротковолновые приемники, настроенные на одну-две частоты, надо сбрасывать над территорией Советского Союза с самолетов. Ровно это американцы сейчас и делают в Афганистане.)

В 1984 году начало продаж легендарного Apple Macintosh сопровождалось рекламным роликом, который стал знаменит не менее самого Макинтоша. Это был год книги Джорджа Оруэлла "1984", и ролик это обыгрывал. Загипнотизированные, почти зомбированные люди в рабочих робах дисциплинированно внимают Большому Брату на большом голубом экране (имеется ввиду, конечно, IBM). И вдруг некто врывается в зал с ярко светящимся персональным компьютером Макинтош, разбивает голубой экран Большого Брата, и все сидящие в зале наконец выходят из спячки. Апофеоз. Я написал в конце своей статьи, что у людей, делавших этот ролик, было настоящее видение: через 17 лет Персональный Компьютер в самом деле сокрушил Большого Брата.

Основание "ПараГрафа"

Я организовал свою первую компанию, впоследствии ставшую "ПараГрафом", 3 октября 1988 года, и называлась она "МикроКонтур". Организационно это было хозрасчетное подразделение строительного кооператива "Контур". Моим первым сотрудником был мой брат Жора. В числе организаторов были несколько моих знакомых, в том числе и Антон Чижов.

Я в то время посещал семинар академика И. М. Гельфанда, и на одном из семинаров, после моего доклада о будущем персональных компьютеров и о роли недавно появившихся оптических дисков, я получил интригующую записку: "Можем решить любую Проблему. Дзюба, Кузнецов". Я встретился с авторами, а также с Шелей Губерманом и Ильей Лосевым, тоже активными участниками "гельфандовского" окружения, и спросил, что они имели в виду и что они умеют. Они предоставили мне список примерно из двадцати, по их мнению, интересных проблем, которые они берутся решить. Из всего списка я остановился на распознавании рукописного текста, так как посчитал, что это потребует минимальных капитальных затрат. Правда, нужен был сканер - и я брался его достать.

О коллегах по "ПараГрафу"

Я познакомился с Антоном Чижовым и Женей Веселовым (автор "Лексикона") году в 86-м, так как все, кто интересовался компьютерами, а в особенности – персоналками, в конце концов друг на друга выходили. Помогло еще и то, что ВЦ, где работали Антон и Женя, был в одном квартале от старого здания ЦЭМИ на Вавилова, где сидел я, старший научный сотрудник Рабочей консультативной группы при президенте АН СССР (по вопросам прогнозирования энергоресурсов) под руководством академика М. Стыриковича. Я тогда раздобыл для нашей группы одну из первых IBM-персоналок и гордо перед ней восседал вместе с Юрой Лезнером. Отсюда был всего лишь один маленький шаг до знакомства с Чижовым, Веселовым и Борковским, тремя легендарными программистами того времени. На PC могло ничего не быть, но русификатор Чижова ("Альфа", а потом "Бета"), редактор Борковского и "Мастер" с "Лексиконом" Веселова были индустриальными стандартами. В те времена компьютерный фанат мог не знать фамилию главы фирмы, поставлявшей одну из многочисленных операционок, но уже потихоньку-потихоньку начавшей все остальные выталкивать, но он не мог не знать эти три фамилии. Как в семидесятые было легко, не вызвав подозрений, проверить, читал ли незнакомец "Архипелаг", задав невинный вопрос: "Как правильно, зэк или зэка?" - так во второй половине восьмидесятых можно было легко проверить, какое отношение к персоналкам имеет человек, спросив у него про "Борковского-Веселова-Чижова".

Реально в "ПараГрафе" "от звонка до звонка" проработал только Антон. Он был одним из "отцов-основателей", и все последние годы проработал в ранге вице-президента. Женя проработал в "ПараГрафе" чуть больше года вместе с Олей Дергуновой. В "ПараГрафе" располагался Олин офис, и "ПараГраф" был скорее "крышей" для "Мастера". Никто в "ПараГрафе", кроме программистов, которых привел Женя, в его дела не вмешивался. Женя принимал активное участие в нашем фирменном семинаре (а на семинаре выступали многие, включая Билла Джоя - основателя Sun Microsystems) и был уважаемым в "ПараГрафе" человеком, но он не был членом исконно параграфической команды. Еще в меньшей мере им был Леша Пажитнов (автор "Тетриса"), с которым меня познакомил Андрей Скалдин, другой отец-основатель и вице-президент "ПараГрафа". Пажитнов и Володя Похилько (царство ему небесное) использовали "ПараГраф" в качестве механизма маркетирования и продажи своих продуктов, не более.

Пока я жил в Калифорнии, я часто виделся с Пажитновым, который тогда работал в Microsoft (видимо, и сейчас работает, кто же уходит из "Майкрософта"?!).

С Антоном мы в постоянном контакте.

Женя - особый случай. Меня всегда к нему в "ПараГрафе" жутко ревновали. Все, начиная от брата Жоры и кончая Шелей Губерманом (к которому, естественно, тоже ревновали). Я считал и считаю Женю великим человеком и мечтаю сманить его из Microsoft в мою фирму Evernote, которая была создана под него и без него почти не имеет смысла. Идея, лежащая в основе этой фирмы, мне видится совершенно замечательной, но без Жени не имеет смысла. То есть, имеет, но не такой.

Вы спрашиваете, как мне удавалось привлекать классных специалистов? Короткий правдивый ответ - я на них молился! То на всех сразу, то, как говаривал ревнивый брат Жора, "на отдельных любимчиков и фаворитов". Я молился на Пашинцева, Губермана, Талныкина, Ляпунова, Осокина, Полякова, Науменкова - чувствую, Жора уже закипает - ну и на всех остальных, которых было человек 80. Вот теперь молюсь на Матвея Шпизеля и мечтаю молиться на Женю Веселова, если он променяет благополучие Microsoft на цыганскую жизнь в стартапе.

Оля Дергунова - великий человек. Думаю, Женя Веселов, когда брал ее на работу к себе в "Мастер", это уже понимал. А вот понимает ли Билл Гейтс - сомневаюсь. Несколько лет назад на PC Expo я с ним случайно столкнулся в коридоре и, обмениваясь несколькими фразами, сказал, что вот, мол, у вас там Оля Дергунова работает. She is a great woman! Он как бы согласился, то есть покивал, но истинного понимания в его глазах я не увидел. Но хватит ерничать! Билл тоже - великий человек, единственное чего он не понимает, что ему без меня, как без рук. Windows давно бы пошел другой дорогой - Нижне-Чегемской, - если бы Билл выслушал мои соображения по поводу UI :=) (правда, так думают практически все, я - не исключение).

Об Эстер Дайсон

Эстер Дайсон - для российского компьютерного рынка сыграла примерно такую же роль, какую сыграл Миклухо-Маклай для папуасов Новой Гвинеи. Он объяснил всем, что папуасы - такие же люди. Кроме самих папуасов. Причем не очень понятно, почему - видимо, считал, что папуасы это и так знают, и он их обидит объяснениями. Когда я вижу наших программистов в американских фирмах, я так и слышу, как они хором поют:

Не папуасы мы, не - плотники, да! И сожалений горьких нет как нет, А программисты мы, высотники, да! И с высоты вам шлем привет!

Я на Эстер в 1989 году немножко обиделся, когда она в своем журнале Release 1.0 написала, что "Пачиков - visionary, который рядится в одежды бизнесмена. " Visionary звучало для меня почти как "то ли визионер, то ли резонер", а вот на то, что она бизнесмена за мной не признала, Сережа Арутюнов тут же обратил мое внимание. Попробуйте сказать Жоре Пачикову, что он отменный visionary, но плохой бизнесмен... Так и я. Обидно было, да! Это уже потом, много лет спустя, я понял, какой комплимент она мне отвесила.

Эстер много помогала "ПараГрафу" и мне лично. В основном благодаря ей я перезнакомился со всем Олимпом.

Я часто слышу упрек в ее адрес: вот, мол, Эстер толкает IBS, а нас, мол, не замечает. Но Эстер помогает тем, кому хочет, на свои деньги и в свое собственное время. Она, например, не приглашает на свою конференцию всех, кто этого хочет или может за это заплатить, а только тех, кого она хочет там видеть. По своим - эстеровским - причинам! Ну и, как говорят ныне, флаг ей в руки. Тем более, если это вписывается в формат проводимого ею шоу. Все мы - немножко шоумены. Одни – больше, другие – меньше.

Я вот, к примеру, очень хотел, чтобы она пригласила меня докладчиком на свой East-West форум, поделиться, так сказать, нажитым (ну, не в прямом, конечно, смысле). Не зовет. Но это же не повод на нее обижаться. Я Эстер люблю, и она это знает.

О переезде в США

В 1991 году "ПараГраф" получил заказ от Apple на систему распознавания рукописного текста для Newton. Именно тогда Степан Пачиков принял решение покинуть Россию.

• Мы подписали контракт с Apple буквально за несколько дней до августовского путча 1991 года (Ларри Теслер, вице-президент Apple и руководитель проекта Newton, поседел, когда узнал про путч). Мы, согласно контракту, перевезли в Купертино команду ключевых разработчиков для работы над ньютоновским кодом и улучшения технологии распознавания. Я стал проводить за пределами России более половины своего времени.

В 1992 году, в конце весны, после долгой поездки по США, я приехал в Сан-Франциско, взял машину в аэропорту, выехал на мой любимый 280-й хайвей и поймал себя на мысли, что "слава богу, поездка кончилась, и я уже дома", хотя впереди были еще две недели до возвращения в Москву. Тогда, видимо, я и созрел. B июле того же года я перевез в Купертино семью, сказав детям (им было 8 и 12), что они едут на несколько месяцев. Я их не обманывал - мы так с женой думали! Но ошиблись. Новый офис "ПараГрафа" в Саннивейле требовал все больше времени. Света тоже стала в нем работать ("ПараГраф" вообще семейная фирма, жены и дети многих сотрудников в нем работали). В начале московским офисом руководил коллегиальный орган под председательством Антона Чижова. Позднее, когда на первое место вышло трехмерие, офис возглавил Жора Пачиков. Мои дети стали американскими школьниками. Визу L1 продлевать до бесконечности нельзя, и многие из сотрудников калифорнийского офиса подали документы на грин-карту (вид на жительство), а затем получили гражданство.

Вначале пребывание в США "диктовал бизнес", а потом, когда он диктовать перестал, появились другие причины - в основном, личного характера: Саша заканчивает колледж в Болдере, штат Колорадо, Ксюша собирается поступать в Колумбийский университет на будущий (2002) год, Свете нравится жить в Нью-Йорке и вообще в Америке, а я начал новый, очень непривычный для меня бизнес... Кроме того - летать стало опасно...

Несмотря на мое явное нежелание увеличивать калифорнийский офис, многие сотрудники, которые приезжали в Калифорнию в командировку на месяц-три, искали возможность и аргументы остаться работать в калифорнийском "ПараГрафе" на более долгий срок и, соответственно, привезти сюда семью. Если же такой "командировочный" был руководителем группы или проекта, то он искал аргументы привезти сюда членов "своей команды". Были разные причины, побуждавшие людей перебираться из московского офиса в калифорнийский: об одной из них я писать не буду, а остальные - очевидны. Практически все, кто этого хотел, своей цели добились. Вернулись только те, кто и не планировал "закрепиться" в Калифорнии. Я думаю, что общее число сотрудников "ПараГрафа", перебравшихся в Америку надолго, приближается к полусотне, если не считать ParaScript, но это отдельная история.

В 1996 году мы, по настоянию нашего американского совладельца Рона Каца, отделили от "ПараГрафа" большую группу сотрудников, занимавшихся распознаванием рукописного текста, написанного на бумаге (мы называли это "off-line recognition"). Создали отдельную фирму "ПараСкрипт" (ParaScript LLC), членом Правления и одним из основных акционеров которой я до сих пор являюсь.

Сегодня большая часть писем в Соединенных Штатах Америки с адресами, написанными от руки, сортируется машинами фирмы Lockheed Martin, и на каждой из них стоит наша технология распознавания. А недавно подписанный контракт с фирмой X приведет к тому, что наши алгоритмы будут сортировать письма и в Европе. Последние годы фирма была безумно прибыльна, и мы вложили большую часть денег в несколько новых направлений. Пару лет назад "ПараСкрипт" перевез в Колорадо около 80 разработчиков с семьями на постоянное проживание.

Об отказе Apple от Newton

• Тому много причин... Главная, на мой взгляд, - "Ньютон" сильно опередил свое время. Процессорной мощности АРМа того времени не хватало для реализации амбициозных задач UI и распознавания. В результате нам приходилось идти на компромисс - снижать скорость и качество распознавания. Знаменитый CEO c "лазерным видением" однажды публично заявил, что распознавание не работает, и предложил отдать желающим его "Ньютон". В 1999 году, через пять лет после этого эпизода, Microsoft приобрел наш "КаллиГрафер" у Vadem за очень большую сумму (мне посоветовали умные люди заменить приблизительную цифру, которую я хотел привести, на слова "большую сумму") и включил его в ядро своей операционной системы под названием Transcriber. Когда они стали сманивать всех моих сотрудников, при явном пособничестве президента Vadem, я был вынужден покинуть Vadem (в знак протеста, что меня не сманивают).

Разработки в сфере 3D

Про проект "Альтер Эго" написано в свое время было много. У этого проекта были две составляющие: "Виртуальная машина времени" (ВМВ) и "Мир маленьких планет" (ММП). Главным идеологом ВМВ был я, а ММП - Жора. По максимуму моя идея ВМВ состояла в том, чтобы дать возможность детям путешествовать во времени, посещать те или иные эпохи и жить в них. Для этого было необходимо не только воссоздать обстановку, скажем, Сиракуз 212 года до нашей эры, но и населить их толпами людей и всякой живности. (Кстати, эту часть проекта мы довольно интенсивно обсуждали с Гарри Каспаровым: оборона Сиракуз, участие в ней Архимеда, военные машины, им сконструированные.) Я считал, что подобный проект потребует многих хорошо подготовленных участников спектакля. Одной из компонент подобного путешествия во времени были "ангелы-хранители", роль которых могли бы выполнять родители, помогая ребенку и направляя его. Проект ММП - это миры, планеты, созданные людьми, использующими специальные средства (tools). По замыслу Жоры, люди будут путешествовать по "чужим" планетам. Оба эти "видения" требовали разработки соответствующих трехмерных технологий и различного инструментария. На этом "ПараГраф" и сосредоточился. Получился "суп из топора".

Началось все с "энжины" Саши Барилова, затем Эдик Талныкин, Миша Ляпунов с группой очень талантливой молодежи создали не только самую эффективную для PC технологию ренедеринга "D98", но и специальный язык описания трехмерных миров "Язык D", который долго конкурировал с VRML, но в конце концов, скрепа сердце, мы его "сдали" и перешли на VRML.Мы стали лидерами 3D и VRML (virtual reality modeling language), и наши программы обработки трехмерных объектов на обычных PC и наши инструменты (Virtual Home Space Builder) стали широко известны. Но чтобы создать даже простенький мирок, размером в дом или хоть квартиру, мало иметь инструмент, надо еще быть и создателем, художником. Инструмент может быть тяжелым в освоении, или легким, но если у вас нет воображения, толку от него мало. Жора по своему складу художник - он, пользуясь любым инструментом, будь то топор или VHSB, быстро и играючи сварганит что-нибудь симпатичное. Большая же часть пользователей, как и я, не художники и не творцы. Я прекрасно знал, как пользоваться VHSB, так как принимал самое активное участие в разработке UI (user interface), но кроме пары комнат с окнами и диких обоев на стенах ничего придумать не мог. На выставках мы либо показывали Жору, который лихо, на глазах у тающих от восторга журналистов, творил дворцы и замки, либо, если Жоры не было, показывали его заготовки, приговаривая, "вот, у нас тут один сотрудник, простой начальник, налепил за пару часов". В конце концов, мы поняли, что это инструмент "для себя" (то есть для Жоры и ему подобных), наняли изрядное число художников, поставили над ними Лешу Науменкова и бросили клич "Кому чего построить?". Сначала на этот клич прилетела одна японская компания и с нашей помощью понастроила трехмерных чатов. Было страшно красиво и абсолютно бессмысленно и скучно. Мы отточили технику работы с удаленным заказчиком, и следующей в наши сети попала Disney. Мы выиграли конкурс, получили несколько миллионов, понаделали красивейших замков и алладинов (диснеевцы были в полном восторге от наших художников). Все это оказалось на фиг никому не нужным. Что с самого начала и было понятно, но "клиент/заказчик всегда прав", "деньги не пахнут", "жить-то надо", "мы, в конце концов, делали, что они хотели", "наша совесть чиста" и т.д.

Продажа "ПараГрафа"

• К этому моменту я нанял на работу команду американских менеджеров, назначил нового президента, который подчинялся ему и должен был руководить всей бизнес-стороной фирмы. Молодые, ярые американцы, естественно, у них любимое слово было - exit strategy (стратегия выхода).

Здесь (в США) некий местный - кремниевый - менталитет состоит в том, что ты должен в конце концов сделать деньги, причем лучше всего - из ничего, с нуля. А сделать деньги можно, по большому счету только связав свою судьбу с каким-нибудь стартапом.

Командой нанятых американцев были ребята с одной целью - найти стратегию выхода. Поэтому они все дела вели так, чтобы фирму быстренько привести к логическому концу. Вариант - пойти «паблик» - изучался в «ПараГрафе» первым и даже якобы серьезно, но только для того, чтобы "задурить Пачикову голову". Они понимали, что против «паблик» он возражать не будет, а по поводу поглощения или продажи у него есть сомнения. Поэтому какое-то время рассматривался вариант с «паблик», вся бизнес-модель фокусировалась на этой стратегии.

"Но от момента, когда ты захотел сделать фирму «паблик», до момента, когда она ею стала, обычно проходит год или полтора, - рассказывает Пачиков. - Все эти месяцы тоже нужно существовать. И не просто, а в сильно нарастающем темпе. В бизнесе вообще, а в компьютерном, в частности, нельзя не расти. Если у тебя темпы роста меньше, чем 15%, ты стоишь на месте. Нам нужны были деньги, и их полагалось где-то найти, умными словами - привлечь инвестора, речь шла о четырех-пяти миллионах. Перебрав разные варианты, мы убедились, что деньги получить очень трудно и не потому, что никто не хотел их дать, желающих как раз хватало. Дело в том, что «ПараГраф» насчитывала уже семь лет, мы владели уникальными технологиями, существовала большая команда, и трудно было согласиться на то, чтобы нас оценивали в десять-пятнадцать миллионов. Мы же себя оценивали миллионов в восемьдесят, минимум в пятьдесят, но не меньше. А все инвесторы венчурные, они любят фирмы молоденькие, голодные, которые только-только образовались, когда можно за два-три миллиона получить половину. Поэтому венчурные инвесторы отпали, остались только корпорации, для которых дело не в цене, а в том, чтобы фирма стратегически соответствовала их целям".

После некоторого отбора фирм, согласных вложить в нас деньги, в "ПараГрафе" пришли к трем, которые ими серьезно заинтересовались, и стали вести с ними переговоры: Disney, Microsoft и Silicon Graphics.

На волне нашего романа с "Диснеем", в самую его кульминацию, SGI (Silicon Graphics) положил на нас глаз. Голливуд - традиционная вотчина SGI, и то, что эти русские внедряют там модный VRML, не могло ускользнуть от их взгляда. Но это хоть и "Дикий Запад", но все-таки не Москва, поэтому наехали на нас культурно, без всяких "бандитских приемов". Сначала SGI долго кормил нас обещаниями вложить в "ПараГраф" 4 миллиона и стать совладельцем. Когда все другие инвесторы отпали из-за "высокой планки", SGI сообщил нам, что они хотят нас купить и "так нам будет лучше". Долго буду помнить эту встречу. По-моему, я чуть не расплакался. А как же "Альтер Эго"? Я же детям обещал! Меня, естественно, уверили, что "Альтер Эго" только выиграет, и что кому, как не фирме, на компьютерах которой сделан "Терминатор-2", "Парк Юрского Периода" и прочие шедевры, реализовать мечту про Сиракузы и открытие Римского Колизея! Мы с нашим президентом Грегори Слейтоном - он подчинялся мне - разыграли, не сговариваясь, все как по нотам. Я заламывал руки, ходил с повешенным - или опущенным? - носом, а Грегори монотонно объяснял "Силикону", что горе Степана может облегчить, да и то частично, только вдвое большая сумма.

Задним числом могу признаться, нам очень нравилась идея сойтись с Microsoft, но проблема возникла из-за того, что в Microsoft пять разных отделений и они тоже не договорились между собой, как нас поделить (кроме того, у меня есть какое-то смутное ощущение, что Билл Гейтс нас не очень жалует). «Силикон» - фирма много меньше, чем «Дисней» и «Майкрософт», поэтому им было легче внутри договориться. Но с нами они долго вели переговоры, пока вдруг не сказали, вы знаете, ребята, мы хотим вас купить целиком".

Так мы попали в ситуацию, когда искать новых инвесторов было уже непозволительной роскошью, потому что окучивание инвестора занимает несколько месяцев, а вести дальше с «Силиконом» переговоры об инвестициях, когда нам говорят, «мы это не очень хотим», - означает резко снижать цену. Какой у меня оставался выбор? Либо я говорю: «Нет, вкладывайте», а они отвечают: «Ладно, мы вложим, но тогда не столько миллионов, а столько. Не за столько, а за столько». Либо наоборот: «Хорошо, хотите покупать - покупайте. Но я этого не хочу. Дадите мне цену, которая меня устраивает, - буду разговаривать, нет - ...» То есть я как бы поменял ситуации и взял себе роль капризной невесты на выданье. «А сколько вы хотите?» - «Нисколько не хочу, потому что не хочу продавать». Все дальнейшие переговоры я занимал только одну позицию, я даже разыграл некоторую легкую истерику, когда мне в первый раз сказали, за сколько они хотят нас купить.

Я чуть не расплакался от горя и, по-моему, произвел впечатление человека, которого можно довести до инфаркта одной только попыткой купить его фирму. Поэтому я сразу выиграл этот раунд. Дальше все за мной ходили, и меня уговаривали: и мой американский партнер, и «Силикон», и мои сотрудники, как американские, так и русские. Причем это выглядело изящно, поскольку американские сотрудники засылали ко мне русских, предварительно их обрабатывая, вы, мол, не понимаете, сколько вы получите и как вам будет плохо, если вы этого не получите, и описывали такие страхи и ужасы, что ко мне началось паломничество.

Так я решил несколько проблем, для меня очень важных. Первая - я снял в неком смысле будущие упреки «ах ты нас продал», потому что они меня все сами уговорили. Как показали дальнейшие события, мои опасения оказались вполне справедливыми. Вторая - поскольку я был основным на переговорах об условиях сделки, и поскольку я все время говорил, что я ее не хочу, то как-то волей-неволей цена поднималась, и в конце концов мы пришли к соглашению, которое меня вполне устраивало.

Все в "ПараГрафе", за малым исключением, хотели этой сделки: мы были на грани банкротства; конфликт между московским офисом и калифорнийским всех измотал; мои ежедневные ночные телефонные разборки с Жорой стали слегка напоминать братоубийственную войну, - так что мои страдания и нежелание продавать "ПараГраф" всех немножко удивляли и даже пугали. Но знатоки в кулуарах раскрывали "страшный секрет" - "это у него такая стратегия!". Меня "уговаривали" всем миром, просили Жору "поговорить с братом Степой". Кончилось тем, что я театрально - но не переигрывая! - заявил, что "вы, мол, все этого хотели - я умываю руки". Последней морковкой, которую я получил в награду за свою "сговорчивость", было вице-президентство "Силикона".

Сделка была подписана в июне, и в тот момент акции стоили 16,4 доллара. К моменту формального вступления контракта в силу акции "Силикона" были чуть меньше 30 долларов. Так как мы получили акциями, цена сделки приближалась к 100 миллионам. Как вице-президент "Силикона", я не имел права продавать свои акции, когда мне вздумается, а только раз в три месяца. Если бы не это ограничение - я был бы сейчас богатым человеком и купил бы себе дизельный трактор Kubota! А так, стыдно признаться, кошу траву и развожу перегной на бензиновом "Крафтсмане"!

Наверное, я ответил на два главных вопроса, почему я продал «ПараГраф» и не жалею ли я об этом? Почему продал -- это был единственный способ найти нужные нам деньги. А не жалею? Да, не жалею, потому что уверен, продал на пике того, чем мы занимались, продал вовремя и в правильный момент.

Но никому никаких реальных денег не дали, а вручили акции компании. То есть акции «ПараГрафа» обменяли на акции Silicon Graphics. Что такое акции «ПараГрафа»? У него были инвесторы, основатели, и все они получили акции «Силикона» соответственно тому вкладу, какой они в свое время сделали в «ПараГраф». А наши сотрудники, как на любой американской фирме, имели так называемый сток-обшен. То есть, кроме своей зарплаты, они имели право выкупить акции «ПараГрафа» по фиксированной цене, как правило, очень маленькой, почти символической. Если бы фирма провалилась, разорилась, то сотруднику никакие ее акции не нужны. Но фирма оказалась успешной, и они выкупили акции по фиксированной цене, а затем уже получили в обмен на акции «ПараГрафа» акции «Силикона» по биржевой ставке.

После приобретения "ПараГрафа" фирмой SGI c последующими расчленениями моей команды на Cosmo и P&I, закрытием Cosmo, продажей P&I "Вадему" (Vadem), народ разметало. В последнее время, в том числе из-за экономической депрессии, некоторые бывшие сотрудники "ПараГрафа", блестящие программисты и программные архитекторы, остались без работы. Не то, чтобы они совсем не могли найти работу, но многие из них не могут найти работу, соответствующую их квалификации, предыдущей зарплате (в районе 120-150 тысяч в год) и их самомнению (в хорошем смысле слова). Каждый из них на вес золота - если бы у меня была сейчас программистская фирма и финансовый ресурс, я бы их всех взял на работу, следуя популярному в Кремниевой Долине правилу "звезду надо брать на работу в любом случае, чем ее занять - второй вопрос". Леша Китайник недавно придумал афоризм: "Окружай себя звездами, чтобы было кому освещать дорогу подхалимам..."

Работа в Silicon Graphics

• Я проработал в "Силиконе" почти год. Зарплата у меня была чудовищная, ответственности - никакой. Остатками "ПараГрафа" управлял начальник отделения Cosmo - Кай Фу Ли. Через три месяца хождения по митингам, без которых в "Силиконе" не могли и часа прожить, я попросил разрешения забрать к себе в подчинение несколько "ненужных" Кай Фу программистов и реанимировать "распознавательно-перьевой" бизнес "ПараГрафа". Следуя известной поговорке "чем бы дите не тешилось, лишь бы не плакало", мне разрешили создать отделение Pen&Internet Technologies, добавили к вице-президентству титул General Manager, потребовали составить бюджет и написать бизнес-план. Бюджет я попросил скромный - 700 тысяч в квартал, ну а бизнес-план мы с Лешей Китайником написали запросто. Мы вдвоем это делаем лучше, чем поодиночке. К сожалению, дела "Силикона" шли все хуже и хуже.

"ПараГраф" вообще приносил несчастье всем, кто с ним связывался: Apple чуть не утопили, японский People World закрылся, Disney до сих пор не может оправиться, "Майкрософт", после подписания с нами "аватарного" контракта и последующего приобретения "КаллиГрафера" чуть вообще не расчленили. Я с ужасом жду, когда Билл Гейтс подаст на нас в суд и отнимет у меня мою дачу - Билл, это шутка! - в Катскильских (Catskill - рысий ручей) горах в часе езды на север от Нью-Йорка.

Возвращаясь к "Силикону": многолетний успешный президент "Силикона" Ed McCracken подал в отставку, а новая метла в лице господина Белузо - нынешнего президента "Майкрософта" - стала сметать балласт, и дни моего идущего в гору - без шуток - отделения были сочтены. Нам предложили выделиться в независимую фирму, мы стали искать инвестора (среди потенциальных инвесторов был и IBS) - не уложились в выделенный срок. И нас - 16 человек, несколько патентов и лучшие в мире технологии распознавания и чернильного морфинга - продали фирме Vadem, которая делала великолепный Tablet PC Clio, но ей не повезло с президентом. Плюс карма "ПараГрафа". Между мной и президентом "Вадема" Джоном Джао быстро образовалась "китайская стена". И хотя я был членом правления, старшим вице-президентом, генеральным управляющим отделения, ничто уже не могло мне помочь спасти то, что я делал.

Удалась ли моя карьера в Силиконе? Помните анекдот про нового русского: "Вася, как жизнь? - Удалась!"

Гиперболоид

• Летом 2001 года мы с моим другом Матвеем Шпизелем основали в США научно-производственную фирму "Гиперболоид". В основе лежат идеи Матвея по созданию источника узко сфокусированного обычного - некогерентного - света, но для целей иных, нежели ставил перед собой инженер Гарин. Это ручной фонарь (а также фара, прожектор) с очень ярким лучом, имеющим расходимость менее 0,2 градуса. Основное применение - театры, шоу, полицейские вертолеты, освещение глубоководных работ, фонарики для военных, охотников, рыболовов. Если мы получим американский и русский патенты, на что мы надеемся, то хотим организовать R&D центр в России, скорее всего, в Томске и новосибирском Академгородке, а также производство на некоторых заводах бывшего военно-промышленного комплекса. В некотором смысле, я хочу повторить бизнес-схему "ПараГрафа", при которой маркетинг и руководство продажами осуществляет американский офис, а новые разработки и производство осуществляются, в основном, в России. Такой, знаете ли, "Russian Bell labs", то, ради чего я создавал ПараГраф. Но это задача-максимум. Задача-минимум - сделать прототип и получить два патента. Прототип уже готов. Патент запущен, но процесс его получения займет до года.

О связях с компанией ParallelGraphics

• Я имею некоторое отношение к этой компании (2001 г), так как это бывший московский офис "ПараГрафа", который "Силикон" отпустил на волю в 1998 году. В начале его создания я был приглашен Жорой в Правление, потом я из него вышел. Потом пытался войти обратно. Скорее всего, не вошел. Там сейчас много новых инвесторов, и они не понимают, какого аксакала - а также акына - они упустили.

О Давиде Яне

Вспоминая россиян в Америке (2001 г.) я бы назвал Cybiko, если бы он стал успешной фирмой, но он совершил несколько непоправимых ошибок, в том числе в позиционировании продукта. Давид Ян, которого я глубоко уважаю и который делился со мной своим проектом Cybiko в самой ранней стадии, предлагал мне стать его соучастником (Жора в конце концов стал, вложив в проект кровно нажитые в "ПараГрафе" деньги), но я отказался и честно поделился с Давидом своими сомнениями. Я очень люблю предыдущую фирму Давида - Abbyy. Она делает один из лучших, на мой взгляд, софтверных продуктов в мире. Вот кого я хотел бы "раскрутить"!

Интересные факты

• Как-то Толя Карачинский, сидя со мной и группой наших друзей в джакузи в городе Феникс на конференции Эстер Дайсон, сказал мне: "Когда ты рассуждаешь про американский хай-тек, тебя интересно, Степа, слушать, а про российский - лучше бы ты молчал", - и, видимо, был прав.

Награды

Технологические и бизнес достижения Пачикова многократно описывались в таких публикациях как USA Today, CNN, Time, Investor's Business Daily, Wired, и т.д. В 1994 был назван "Who's Who" "Влиятельным Лицом" в российской софтверной индустрии.

Ссылки

Степан Пачиков. Письма издалека.